Современный яркий мистический писатель Михаил Елизаров (обладатель Русского Букера - 2008 за роман "Библиотекарь") умно и со знанием дела о искусстве для масс, буржуазно-уголовной модели потребительской жизни.Нынешний мир выкроен по довольно заунывным лекалам. Общество навязывает молодым людям буржуазный стереотип жизни, манит фетишем бессмысленного успеха из телевизора. Унылая культура, двуличная мораль. Страна желает быть травоядной и предлагает такие травоядные развлечения - Дом 2 или Евровидение. Еще не начав жить, большинство молодежи - лузеры. По праву происхождения. Еще не начав играть, они уже проиграли - всю свою жизнь они положат на зарабатывание денег, на выплачивание ипотеки. До конца своих дней они обречены видеть одни и те же рожи в сериалах, в ток-шоу и на политической сцене.
Опубликовано в РГ (Федеральный выпуск) N4932 от 17 июня 2009 г.
Российский рынок завален самоповторами и ремейками «высокого советского стиля» с «уголовной» коррекцией. Любой медиапродукт спроектирован по принципу «тиснутого» блатного словотворчества. Сохранено его основное назначение — отвлекать и коротать время в заключении...Речь даже не идет конкретно о «Бригаде», «Бумере» (хотя и о них тоже), бесконечных телесагах о ментах и агентах национальной безопасности и прочих успешных медиапроектах, связанных с тематикой закона и его нарушения. Понятно, что менты и бандиты — одна семиотическая пара (как антисемиты и евреи, гомофобы и гомосексуалисты, причем менты, гомофобы и антисемиты — всегда сторона страждущая и зависимая: они не могут существовать без своей половинки, тогда как евреи, гомосексуалисты и бандиты могут; русские какое-то время не могли без немцев, а теперь теряют в национальной самоидентичности без кавказцев: «Мы — это не они»).Все иронические детективы Донцовой и иже с ней — типичный извод «блатного» романа, бесконечный дурной множащийся ряд одинаковых книжек-текстов.
Тем же заняты бытовые сериалы («народные драмы», в сюжет которых неизменно вплетены криминальные нити — обязательный усилитель «вкуса»). Изъяты сложность, психологизм, враждебная идеология — все, что может повредить занимательности. В итоге получается обтекаемый буржуазный продукт с элементарной сюжетностью и акцентом на натурализм (или же акцентом его отсутствия: тогда продукту присваивается лейбл «моральный», «духовный», «семейный»). Несколько отличны молодежные сериалы. Основа их содержания — казусы вокруг половой сферы. Сальность — единственный «усилитель вкуса», равноценный криминальному. Вообще вся «уголовная» культура предельно телесна: она направлена на реакции тела — растрогать, рассмешить, испугать, возбудить. Вот весь нехитрый спектр. (В молодежных сериалах результатом поиска зрительской идентичности оказывается секс, проще говоря: «Наши сериалы для тех, у кого есть половые органы.
Главный репродуктор массового искусства в России — Первый канал. Главный заводчик «романистов» (в чистом виде это Сванидзе, Радзинский и т.д.) и главный романист — Константин Эрнст...Единственная альтернатива — не смотреть телевизор (заткнуть уши). Первый потакает интересам господствующего класса — вороватой буржуазии, создающей новую форму власти и культуры. Населению навязывается буржуазно-уголовная модель потребительской жизни. Невозможность большинства реализоваться в этой модели очевидна — из-за вопиющей бедности. Самая доступная населению форма потребления — это, собственно, «культурные продукты». Телевидение, контролирующее свободное время граждан, — виртуальный надзиратель, сторож и конвоир...
Тот же Лужков (надморальный, как насекомое), если его упрекнуть в вандализме, в уничтожении старой Москвы, будет искренне обижен: он наверняка считает, что приносит пользу, сносит старье и строит новые «красивые» дома и вообще украшает и благоустраивает город. Наиболее конкретно суть «эстетизма» Лужкова материализована в Москве работами Церетели. Их все отличает гипертрофированная (в прямом смысле — они огромны в размерах) кустарщина, нарочитая «сувенирность». Все объекты словно созданы в тюремной артели — месте, где производились побрякушки, чеканки и прочие артефакты несвободы, которые в семидесятые годы призваны были декларировать частную жизнь вне советского дискурса. Но в XXI веке, когда Союза уже давно нет, вся артель по-прежнему обслуживает уголовную парадигму и представления блатарей о «красивом». Хороший художник в уголовной парадигме — это кольщик. И Лужкову определенно нравится, как и что «колет» Церетели: и детские наколки в виде сказочных персонажей у стен Кремля, и кадавр Колумба с головой Петра — для вдумчивого взрослого потребителя. Эти химеры — воплощенные в материале представления Лужкова о правильном «пацанском» искусстве. Уголовная парадигма способна опошлить любую святыню. Чтобы разделаться с Великой Отечественной войной, достаточно праздничного концерта на Первом.
Источник
0 комментов:
Отправить комментарий