22 дек. 2009 г.

0

[Книга № 27/2009] Наталья Ключарева "Россия, общий вагон"

Автор родилась в Перми в 1981 г, с 1992 г. жила в Ярославле. Закончила филологический факультет Ярославского педуниверситета. Работала редактором новостей на телевидении, редактировала литературный альманах.

Роман еще до выхода книги (2006 г) вызвал бурю эмоций у литературной общественности и в интернете. О нем одобрительно отозвались такие разные люди, как Мария Арбатова, Эдуард Лимонов и Виктор Топоров.

Образец стиля:
У Рощина, в его двадцать пять лет, была зачаточная лысина, научная степень и полугодовалая дочь Марья Евгеньевна. Марья Евгеньевна уже умела переворачиваться и каталась по кровати, как колобок, а Рощин читал Ги Дебора, любил фильм «Броненосец Потемкин» и - под псевдонимом «Ропшин» - печатал в газете «Лимонка» стихи про бомбы.

У Рощина в компьютере было четыреста часов транса и майка с портретом президента Венесуэлы Уго Чавеса, раскуривающего гигантский косяк.

Рощин говорил так: «Мне стыдно быть благополучным, когда в моем родном Коврове люди кошками закусывают. Поэтому я думаю о революции. Иначе я думал бы только о Марье Евгеньевне и круглые сутки слушал транс»

Никите казалось, что позиция «мне стыдно» характеризует Рощина как классического русского интеллигента. Из тех, что в народ ходили, а не из породы «живаг», то есть в хорошем смысле этого слова.

Рощин, несмотря на ссылку о хождении в народ, на определение «интеллигент» страшно обижался. Хотя и читал лекции на филфаке.

Когда студентки встречали своего любимого Евгения Евгеньевича на Марсовом поле пьющим пиво в компании нечесаных деятелей сопротивления или на панк-концерте, Рощин искренне смущался и скорбел о своем разрушенном «педагогическом имидже». А восторгам студенток не было предела.

Культовую фразу Рощина: «се ля ви - сказала смерть» студентки задумчиво рисовали на партах. И томно вздыхали. А немногочисленное поголовье филологов мужского пола обычно приписывало рядом другую культовую фразу, принадлежащую перу Сергея Шнурова: «Когда нет денег, нет любви. Такая штука эта се ля ви». И тоже вздыхали. Подавляя в себе здоровое желание загнуть пару и напиться.

Лекции Евгения Евгеньевича не прогуливал никто. На них приходили даже во время запоев и мировоззренческих кризисов. Которые, как правило, были спровоцированы именно подрывной преподавательской деятельностью Рощина. Никита несколько раз присутствовал на рощинских камланиях. И был свидетелем того, как золотая молодежь, читающая «Ночной дозор» и подпевающая «Фабрике звезд», утирает слезы, слушая историю про будущего террориста Ивана Каляева, который увидел Бога, стоя по пояс в болоте. Студенты, конечно, не распознавали в лекциях Рощина анонимных цитат из классиков мировой антибуржуазной мысли, но внимали проповедям, разинув рты.

Вердикт: роман простоватый и пафосный, зато о хорошем человеке, путешествующем по России, слушающем бесконечные чужие грустные истории на тему подлости и отсутствия справедливости в жизни. Роман о честных людях, которым в этой жизни в Путинской России ничего не светит.

21 дек. 2009 г.

2

Литературные итоги десятилетия "нулевых"

Один из самых известных российских литературных критиков, Виктор Топоров проанализировал тенденции развития современной русской литературы и подвел итоги десятилетия "нулевых".

Заметим его отзыв о Сергее Жадане:
"..неожиданно «широко пошёл» украинский поэт Сергей Жадан. Переводят его стихи и прозу все кому не лень, и, кстати, прозу переводят прилично; а вот стихи я бы всё же посоветовал читать на мове, благо вульгаризмы, которыми несколько злоупотребляет поэт, значат одно и то же и по-украински, и по-русски.

Жадан, на мой взгляд, скорее рано, чем поздно, станет нобелевским лауреатом по литературе. По меньшей мере изо всех литераторов, пишущих на просторах бывшего СССР, шансы у него наивысшие."

Отбросив упражнения в словоблудии и рассуждения об издательствах и премиях в сухом остатке имеем весьма полезную информацию:

о авторах и текстах
Десятилетие нулевых началось «Укусом ангела» Павла Крусанова, «Голой пионеркой» ныне покойного Михаила Кононова, «Самими по себе» Сергея Болмата, «Господином Гексогеном» Александра Проханова, «Тёмным прошлым» Евгения Чижова, первыми рассказами Ирины Денежкиной.

Названо имя обладателя главной премии «Большой книги». Им стал Леонид Юзефович. Именно его роман «Журавли и карлики» жюри решило назвать главной книгой года. В интервью «Частному корреспонденту» Леонид Юзефович рассказал о том, как живётся интеллектуалам провинции, и объяснил, почему многие творческие единицы мечтают перебраться в столицы.

Продолжилось «[голово]ломкой» Гарроса-Евдокимова, «Учебником рисования» Максима Кантора, улетевшими «Грачами» Сергея Носова, «Санькей» Захара Прилепина, «Путём Мури» Ильи Бояшова, «Библиотекарем» Михаила Елизарова, «Спать и верить» Андрея Тургенева, «Побегом куманики» Лены Элтанг, страшными сказками Анны Старобинец.

И заканчивается «Каменным мостом» Александра Терехова, «Журавлями и карликами» Леонида Юзефовича, «Елтышевыми» Романа Сенчина,
(критики «Елтышевы» едва ли не повсеместно признаны в заканчивающемся году романом №3 - вслед за «Мостом» и «Журавлями»), «Капитализмом» Олега Лукошина, «Заговором ангелов» Игоря Сахновского, «Чёртовым колесом» Михаила Гиголашвили.

Я сознательно пропустил Пелевина с Сорокиным (и отдельно Акунина), Маканина, Палей, Улицкую, Шарова — все они состоялись как писатели минимум десятилетием раньше.

И уральских магических реалистов Ольгу Славникову и Алексея Иванова: и та, и другой, безусловно, заняли своё место в литературе, но как-то наособицу (а в случае со Славниковой возникает ещё и неизбежный вопрос: своё ли место она заняла?).

И столь же сознательно включил в число дебютантов преобразившегося в нулевые (хотя и трудно сказать, в какую сторону) Проханова.

Лейтмотив уходящего года
Странно (хотя и понятно), что с наступлением кризиса, обошедшегося весьма жестоко и с книгами, и с их сразу же вновь обнищавшими создателями, совершенно сошла на нет мода на антиутопии и, напротив, обострилось внимание к прошлому, пропущенному через настоящее.

Детективный жанр
Лучшие детективы (относительно лучшие) и полицейские романы так и пишут всё те же люди, что в 1990-е, и те же «негры», что писали под (а порой и за) «живых классиков» 1990-х.

Фантастика
Фантастика окончательно окуклилась и оформилась как субкультура, никому вне фэндома не интересная и литературного качества не имеющая.

Промежуточные случаи — Вячеслава Рыбакова и супругов Дяченко, — как и фестивально-премиальное беснование, лишь подтверждают эту очевидную истину.

Да и сами фантасты всё чаще пишут не романы, а компьютерные игры, и флаг им в руки!

Тем более что фантастический элемент нынче широко используется и в так называемой серьёзной прозе. Однако ослиные уши фирменной фантастики из неё не лезут.

Масскульт
В литературе массовой было два заметных явления: Оксана Робски и Сергей Минаев; впрочем, к концу десятилетия оба сюжета сошли на нет, да и изначально имели скорее социопсихологический, чем литературно-художественный смысл. Оба, кстати, обросли бесчисленными подражаниями, особенно «творчество» Робски.

Между Минаевым и Пелевиным (но и не без Робски) расположились снискавший внимание Герман Садулаев и, напротив, вниманием почему-то обойдённый Владимир Спектор.

Между фантастами и Минаевым — Дмитрий Глуховский, первый роман которого «Метро 2033» оказался неожиданно хорош.

Возрождение жанра ЖЗЛ
Заметным событием второй половины десятилетия стало возрождение жанра ЖЗЛ. Сейчас он, правда, уже набил оскомину: прошлогодний «Солженицын» Людмилы Сараскиной и нынешняя «Ахматова» Аллы Марченко — лишнее тому подтверждение. Зато «Анти-Ахматова» (по названию нашумевшей книги Тамары Катаевой), то есть исследование-разоблачение, судя по всему, становится модным жанром. Ждём (но не от Подрабинека!) романа с разоблачением качества нравов в «Антисоветской шашлычной». Заявку на него уже подал (через ЖЖ) журналист Олег Кашин.

2 дек. 2009 г.

1 комментов

Киевский шедевр Дзиги Вертова. Человек с Кино-Аппаратом (1929)

"Человек с Кино-Аппаратом" (1929) - работа в стиле "киноправда", получившая статус шедевра мирового документального кино, сценариста и режиссера, теоретика и основоположника кино Дзиги Вертова (Денис Аркадьевич Кауфман, 1896-1954). Немой экспериментальный документальный фильм человека, получившего в 1924 г. за фильм "Кино-глаз" (еще один документальный фильм о новом государстве - СССР) медаль и диплом Всемирной выставки в Париже.

Человека, который впервые в истории заснял на пленку кавалеристскую атаку и роды, изобрел титры, который жил с кинокамерой, ловил ритмы города и людей, взбирался на самые высокие городские точки и ложился на железнодорожные рельсы, ставил треногу с аппаратом посредине оживленных улиц и площадей, мчался на поезде, снимал трамваи и телеги.

Преклонявшийся перед ним Сергей Эйзенштейн вслух признавал, что советское художественное кино той эпохи во всем училось у авангардиста Вертова.

Вертов снимал довоенный Киев, снимал снимал жизнь людей - простую, ничем не приукрашенную, со всеми мельчайшими бытовыми подробностями, которую так интересно наблюдать спустя почти сто лет. Фильм буквально соткан из сотен потрясающих фотографий.
И люди там выглядят совсем не так, как сейчас. Дух времени!

Вертов обрушивал на зрителя тысячи деталей и штрихов из жизни "провинциального мегаполиса", как назвали тогда еще не столичный Киев.

Фильм оставил революционный след как в своем жанре так и во всем кино - рекомендуется к обязательному просмотру всем любителям синематографа.

Это то, что называется классикой, работой мастера, влюбленного в свое дело. Может стать для зрителя настоящим открытием.

Фото и покадровый разбор фильма
Подробно об авторе и его фильмах
собственно вот и сам фильм

Related Posts with Thumbnails