Работа известного скандального русского писателя и политического деятеля (бывшего председателя запрещённой в России Национал-большевистской партии) - человека, "из которого вышла" маргинальная культура. Книга написана в тюрьме.
"Эта книга не предназначается для обывателя. Она предназначается для редких и странных детей, которые порою рождаются у обывателей. Для того, чтобы их поощрить: смотрите, какие были les monstres sacres, священные монстры, вот какими можно быть. Большинство населения планеты, увы, живет овощной жизнью."
Это сборник маленькие эссе о людях, которые, на взгляд автора, оказали настолько большое влияние на жизнь общества, что были или должны будут быть возведены в разряд идолов.
Образец стиля и цитаты:
о Леонтьеве
общая масса современников относилась к писателю и философу Леонтьеву равнодушно, его едва знали, в то время как гремели Толстой и Достоевский. Леонтьев с его социальными идеями, с отвращением к европейцам и любовью к варварству, к туркам, с его импрессионизмом, был малопонятен. Граф Толстой был попроще, его романы были попроще, его видение мира: брюхатая Наташа Ростова, Пьер Безухов, тетешкающий ребенка, были свои, близкие
О Хлебникове
Хлебников не только неоспоримый гений поэзии 20-го века. Он намного крупнее и больше Пушкина, заявленного гением поэзии 19-го века. В 20-м веке было достаточное количество высокоталантливых поэтов, но все они: Маяковский, Мандельштам, Пастернак, Крученых, но все они, плюс еще многие, без остатка умаляются в Хлебникове. То есть в полифонном, политематическом поэтическом мире Хлебникова звучали и мотивы Маяковского и Мандельштама и Пастернака и Крученых.., но их всех вместе может заменить один. Даже Блок с его якобы уникальной поэмой "Двенадцать" может быть найден в Хлебникове без труда. Это сразу несколько поэм, включая поэму "Ночь перед "Советами". "Ладомир" и "Война в Мышеловке" могут быть рассматриваемы как прототипы поэм Маяковского и, по всей вероятности, так оно и было. Маяковский слушал учителя. Велемир Хлебников сделал столько, что хватает как раз на дюжину первых русских поэтов 20-го века. Причина того, что он до сих пор невидим, непризнанны его поэтические размеры даже спустя 79 лет после его смерти в деревне Санталово - причина этого непоэтическая. Это лень, глупость и тупость наших современников. Подумать только - возвеличивать довольно ничтожную Анну Ахматову (прав был Жданов в своей оценке ее достаточно жеманных и мелких стихов), бессвязную Цветаеву, небольшого Пастернака и игнорировать поэта, написавшего "Усадьба ночью чингизхань!", мрачные строки "Войны в мышеловке":
"Воскликнул волк:
- Я юноши тело ем!
Мы старцы подумать пора, что делаем...
...Иль пригласите с острова Фиджи
Черных и мрачных учителей
И изучайте годами науку
Как должно есть человечью руку..."
Хлебникова называют в ряду других поэтов. Но ему место впереди, одному.
о Генри Миллере
У Миллера есть две удачные книги. "Tropic on Cancer" и "Happy days in Clishy". "Тропик Козерога" и все остальные нексусы и плексулы лишь неудачные, разжиженные, рыхлые повторы "Тропика Рака". "Тропик Рака" вышел в 1933 году....на свет появился вот такой statement, "Tropic of Cancer". Statement о свободной жизни, о легких девушках, о незамысловатых мыслях, выпивке и странных людях. Появилось на свет евангелие индивидуалиста.
О "Мастере и Маргарите" Булгакова
Хотя если считать по высокому гамбургскому счету, книга получилась вульгарная, базарная, она разит подсолнечным маслом и обывательскими кальсонами. Эти кальсоны и масло преобладают и тянут вниз и Понтия Пилата и Воланда и Христа. С задачей создать шедевр - роман высокого штиля Булгаков не справился - создал роман низкого, сродни "Золотому теленку".
Результат общей деятельности Булгакова-литератора неутешительный: это большой кусок мяса искусства - "Белая Гвардия", и несколько жирных и жилистых довесков к нему. И тут никакие памятники по Москве не помогут. Также как и количество поклонников-обывателей.
О Л.Н.Толстом
Новая европейская литература: Селин, Миллер, и это не случайность, родилась в 1932-1933 годах, тогда именно, когда современный мир абсорбировал Фрейда, независимо от того читали ли труды Фрейда Селин или Миллер. Старения избежали безусловные гении: Бодлер, Бальзак, творцы вневременные, а вот поденные чернорабочие литературы пострадали очень.
"Война и мир" большая халтура, задуманная как эпопея о Брежневе "Малая Земля", или как она там называлась.
Добавив модного тогда (но самую чуть-чуть, малость) натурализма - светские господа у Толстого говорят по-французски, Толстой, с божьей помощью, приступил. И слепил халтуру такую же халтуру, как второй михалковский гимн для второго Совдепа г-на Путина. Ведь роман - одно сплошное общее место.
Толстой начинал, впрочем, хорошо: с талантливых "Севастопольских рассказов", с талантливого "Хаджи Мурата". Но его романы - литературная халтура. То же, что я высказал о "Войне и мире" можно сказать об "Анне Карениной" и "Воскресенье". Они собраны из конструктора литературных штампов. Бытует мнение, что "Анну Каренину" Толстой написал из чувства ненависти к жене Софье Андреевне. Возможно, что и так, но говоря о книге, та мораль, те побудительные мотивации, исходя из которых действуют герои книги, эта мораль светских семейств 19-го века нам далека, как условия жизни на Луне. Сегодня, когда иная веселая москвичка может за день побывать в постелях трех разных мужчин, проблемы мадам Карениной кажутся достойными улыбки. Это не значит, что нужно равняться на веселую москвичку. Это значит, что мораль общества изменилась. Что, почитать тогда Великих Писателей как памятник архитектуры и старые книги? За выслугу лет? За патину времени?
Я в свое время внимательно прочел "Смерть Ивана Ильича". Ничего кроме скучного любопытства не испытал. Дело в том, что героизация обычного человека никогда не может удастся. В нем нет ничего интересного, в обычном человеке. Он не достоин ни жалости, ни удивления. Потому и неудача.
Лев Толстой остался в памяти народной, прежде всего, как большой чудак. Пашущий барин, непротивленец злу насилием, писатель, которого церковь подвергла "анафеме", как густобородый, седобородый, обильнобородый старичок, возможно, не совсем в здравом уме.
Может показаться, что я недолюбливаю Льва Николаевича. Дело тут не в этом. Просто, на мой взгляд, творчество Толстого - банально, он не создал ничего удивительного. Одно эссе К. Леонтьева "Европеец - как орудие всемирного разрушения" затмевает для меня все пухлые тома Толстого, полные воды. Что он сумел создать, и в этом он впереди своего времени - он создал свой "имидж". Профессионально, из чудачеств, из фотографий-открыток "Лев Толстой за плугом", "Лев Толстой за самоваром", из толстовства, из церковной анафемы: слепил так здорово, что любой современный пиаровец позавидует. Имидж работает до сих пор.
Толстой - писатель для хрестоматий, как Пушкин - поэт для календарей. Но он мало дает душе, от него не задыхаешься. Он не шампанский гений. А большинство собранных под этой обложкой священных монстров - шампанский гений. Толстой - плоский художник. Плоский и скучный, как русская равнина. Если бы не его персональные экстравагантности, вряд ли он был бы в этой обложке бок о бок со священными монстрами. Особенно спас его в моих глазах последний побег до Астапово. Возможно, его посетила "иллюминация", и он увидел пошлость, ровную пошлость своих книг? Мы этого не узнаем. Вообще умереть в бою, в пути, под забором почетно. Умереть в своей постели постыдно.
Так что ленивый мальчик прав. Читать хочется то, что интересно, что открыл, отщипнул - вкусно оказывается, ну и читаешь дальше. А картинки сражений посредством слов, так лучше посмотреть исторический телефильм, или панораму Бородинской битвы. Лучше какого-нибудь причмокивающего Эдварда Радзинского поглядеть. По таким ленивым мальчикам и нужно определять, живая или мертвая еще книга, талантливая или нет. Дайте мальчику и проверьте. (Мало вероятно, чтоб он отложил бы мой "Дневник неудачника".) Ориентироваться надо на мальчиков.
Лев Николаевич правильный писатель. Правильный для государства и Отечества. Написал на безопасную тему - о событиях далекого прошлого, как Михалков хитрый унаследованным умом предков, выживавших при любом режиме делает свои фильмы о бесспорном прошлом. По всей вероятности, Толстой в его время страдал уже "синдромом Солженицына" - ему хотелось своей "Войной и миром" навязать его видение истории. Как Солженицын, он изготовил тяжелое "Красное колесо" своего времени: "Войну и мир". Возможно в 19 веке это был крик моды. Сегодня это неповоротливое, тяжелое сооружение, даже в тюрьме жаль тратить на "это" время. Как мексиканский сериал.
Вердикт: весьма субьективное мнение автора о известных людях, среди которых любой читатель найдет пару-тройку интересных именно для себя (Достоевский, Гоголь, Хлебников, Генри Миллер, Че Гевара, Моцарт, Фрейд, Хэмингуэй, Мерлин Монро, Оруэлл...). Хоть местами и эпатажно и без фактов, но можно почерпнуть много полезной информации. Расширяет кругозор и весьма занятно.
0 комментов:
Отправить комментарий