Владимир Козлов "Варшава"
(2004 г., примерно 270 кб)
Место действия - Минск начала 90-х. Нищая эпоха бизнеса на пиве и сникерсах, когда водку в Польшу возили в грелках, а сигареты прятали в трусах. Переходный период в потерянной стране на пограничной территории между Россией и Европой.
Владимир Иткин резонно пишет: После аморфной "Школы" появился крепкий и ладно сбитый роман "Варшава". Он-то как раз и выстроен на этих мелочах, на этих диалогах. Выписан филигранно, как голландское полотно 17 века.
"Варшава" - вторая часть дилогии. Флегматичный герой "Школы" поступил в университет. Чтобы подзаработать, он время от времени ездит в Польшу на барахолку. Это эра челночников, "Дипеш мод" и "Эйс оф Бэйс", богом забытых сигарет "Конгресс", самопальных аудиокассет "Sunny" и "Maxwell". Каждое предложение, каждое слово - метка, сигнал не совсем еще ушедшего времени. Владимир Козлов роется в этой "перестроечной" грязи с маниакальностью Пруста. Нарочитое испытание героя и читателя "вещностью" заставляют вспомнить все - от физиологического очерка до гиперреализма Алексея Германа.
Герой "Варшавы" уже не подросток - он сумел уйти из мира тупого подросткового физиологизма, но теперь его ждет вещь пострашнее - безличность и тотальная скука "взрослого" мира. И в этом смысле сравнение с Сэлинджером не просто возможно, а просто-напросто обязательно. Впрочем, здесь возникает одно "но": Холден по-дурному кричит, герой же Козлова тихо бубнит себе под нос и медленно превращается в мертвяка.
Образец стиля: Четыре бабки стоят под табло расписания, держат по бутылке пива. Я встаю рядом, достаю из рюкзака бутылку.(2004 г., примерно 270 кб)
Место действия - Минск начала 90-х. Нищая эпоха бизнеса на пиве и сникерсах, когда водку в Польшу возили в грелках, а сигареты прятали в трусах. Переходный период в потерянной стране на пограничной территории между Россией и Европой.
Владимир Иткин резонно пишет: После аморфной "Школы" появился крепкий и ладно сбитый роман "Варшава". Он-то как раз и выстроен на этих мелочах, на этих диалогах. Выписан филигранно, как голландское полотно 17 века.
"Варшава" - вторая часть дилогии. Флегматичный герой "Школы" поступил в университет. Чтобы подзаработать, он время от времени ездит в Польшу на барахолку. Это эра челночников, "Дипеш мод" и "Эйс оф Бэйс", богом забытых сигарет "Конгресс", самопальных аудиокассет "Sunny" и "Maxwell". Каждое предложение, каждое слово - метка, сигнал не совсем еще ушедшего времени. Владимир Козлов роется в этой "перестроечной" грязи с маниакальностью Пруста. Нарочитое испытание героя и читателя "вещностью" заставляют вспомнить все - от физиологического очерка до гиперреализма Алексея Германа.
Герой "Варшавы" уже не подросток - он сумел уйти из мира тупого подросткового физиологизма, но теперь его ждет вещь пострашнее - безличность и тотальная скука "взрослого" мира. И в этом смысле сравнение с Сэлинджером не просто возможно, а просто-напросто обязательно. Впрочем, здесь возникает одно "но": Холден по-дурному кричит, герой же Козлова тихо бубнит себе под нос и медленно превращается в мертвяка.
Бабка в вязаной шапке кивает мне, улыбается. У нее под глазом синяк, во рту - редкие желтые зубы.
-Дёшава не атдавай. Мы тут усе держым цену - сорак с сабой, трыццать пять на месте. И смотры: увидишь мильтонау, што сюда идут - сразу крычы. И - бягом.
-Что, гоняют?
-А ты как думау? Адна стала качать права - разбили усе пиво палками. Харашо еще, што штрафу не дали.
-Молодой, работать надо, а не спекулировать, - бурчит бабка в зимнем пальто. - Это мы - пенсионеры, жить на что. Живём, как говорится, на три "Д": доедаем, донашиваем, доживаем. А ты работать можешь…
-Когда мне работать? Я студент.
0 комментов:
Отправить комментарий